Изгнанники Эвитана [Дилогия] - Ольга Ружникова

В детстве мама называла его своим светом в окошке. Вечно повторяла, что не сможет без него жить. Как Серж мог забыть об этом? Как посмел?

По ночам нестерпимо хочется реветь — когда вспоминается дом. Родное поместье, лица близких, все несказанные слова…

Тетя и дядя… Когда-то, много лет назад, едва научившись говорить, Серж называл их мамой и папой. Он же тогда не знал…

Сержу было четырнадцать, когда они всё ему рассказали.

Он — незаконнорожденный сын сестры дяди Ива, умершей от родов. Бездетный дядя усыновил племянника. Но Ив Кридель Сержу не родной отец, а тетя Жанетта — не мать.

Тогда юноша постепенно перестал называть их родителями. Иногда всё равно проскальзывало — когда волновался. Но всё реже и реже. Сначала было трудно, потом — привык. Казалось, так будет правильнее. А им-то было каково?!

Глупец, что же он натворил?!

Если бы Серж сейчас мог… Простят ли мать и отец бестолкового сына — хоть когда-нибудь?! И увидит ли он их еще хоть раз в своей непутевой жизни? Хотя бы, чтоб попросить прощения…

— Серж, твоя очередь! — Конрад Эверрат дружески улыбнулся сверстнику. Бывший мятежник — бывшему дезертиру. — Честно — твоя. Мы все там уже были.

Птица скачет по некрашеному оконному карнизу. Раз — клюв между прутьями, два — отдернет. Дразнит.

А на шее — длиннющие бусы. Тёмно-рябиновые, осенние. Болтаются. Тоже скачут.

— Квирк, квирк, квирк…

Серж обреченно направился к окну.

Димарайский стриж! Ожившая картинка из книги в отцовской библиотеке ножом полоснула по сердцу. Илладийской сталью.

Нет. Тупой пилой. И теперь всегда будет так…

Димарайцы по своей природе не слишком любят людей. Да и гнездятся отнюдь не в больших городах. Вообще — не на равнине.

Хотя всякое, наверное, бывает. Взялась же откуда-то эта. В гости прилетела.

Чудеса, да и только!

Под взглядами товарищей Кридель осторожно протянул правую руку. Миг — и коснешься изящного клювика. Хрупкого, крошечного — аж тронуть страшно.

Грациозный полупоклон черной головки — и бусы повисли на пальцах.

Пристальный взгляд агатовых бусин — живых и блестящих. Взмах почти игрушечных крылышек — и стриж вспорхнул с карниза.

Дешевые камешки цвета рябины. Черный силуэт в небе, точка на горизонте…

И уже чистое небо. Бездонно-синее небо ненавистной Квирины!

Что, что это было?

— И даже ничем не отдарил? — подначивал Конрад по пути в общий зал.

— Чем? Фамильным перстнем? — огрызнулся Кридель. Но заставил себя вспомнить, что не Эверрат виноват в его несчастьях. И уже тише добавил:

— Больше у меня ничего нет…

Кто-то из древних императоров возвел храм бога войны Вареза — он же нынешний святой Варфоломей. А потом к святилищу пристроили тюрьму для военнопленных. Только для них. Так уж повелось: Квиринская империя воевала всегда. Каким дураком был Кридель, когда надеялся найти спасение здесь! Ладно — себя, но если еще и друга погубил!

Так и не удалось узнать, куда его поместили. Стража не разговаривает с заключенными. Комендант тюрьмы вообще не принимает пленных — даже старших офицеров. А друзьям по несчастью ничего не известно.

Сначала Серж верил, что Роджер вот-вот объявится в общем зале. Каждый день юноша выходил из камеры, втайне надеясь: вот, сейчас! И с каждым напрасно прошедшим днем надежда таяла…

Самого Криделя пощадили. Но он — всего лишь корнет. Его посчитали мальчишкой.

Да, именно так Сержа воспринимают враги. Потому и не убили, а засунули сюда. А Роджер — капитан, настоящий враг.

Но ведь Анри и вовсе — подполковник. Они тут в этой камере почти все — офицеры. Причем корнетов — раз-два и обчелся.

Но Тенмар и его товарищи не воевали против Квирины. Только просили убежища… А получили — тюрьму.

У кого же узнать о Джерри?!

Серж тяжело вздохнул. Может, хоть сегодня повезет?

Зря надеялся. В огромном зале эвитанцев — сотни две с лишним. Но капитана Николса среди них нет. Опять!

Здесь все, кроме Криделя, томятся уже второй год. В первые дни Серж боялся, что рано или поздно появятся военнопленные этой кампании. Как он взглянет им в глаза?!

А кстати: почему никого из них здесь нет? В Сантэе есть еще тюрьмы для военнопленных? Или никто из солдат Всеслава не попадал в плен?

Нет, так не бывает. А может… их просто расстреливают на месте? Холодный пот прошиб юношу. Зачем квиринцам возиться с пленными? Воины Северного Волка свою страну не предавали!

Но и Анри с товарищами — не предатели. Они честно дрались за свои убеждения. Это их предали. Сначала новый король, потом — Всеслав, а напоследок — Квирина.

Предатель в этой тюрьме — только один. Бывший корнет Серж Кридель.

Бусы он потихоньку убрал за пазуху. Еще не хватало, чтобы все заметили! Вопросов потом не оберешься. Здесь любая мелочь — событие. А Серж предпочел бы прославиться подвигами, а не птичьими подарками. Хватит и того, что он — предатель и дезертир!

До мелочей ясно, что будет сейчас. Пленники начнут травить байки, передавать друг другу гитару и лютню. Петь, рассказывать боевые истории.

Потом — скудная тюремная библиотека или тренировки. Кому как нравится. А уставшие или жаждущие побыть в одиночестве вернутся в камеры. Сам Серж еще не определился. Не всё ли равно?

Анри Тенмар — отличный музыкант. Что на лютне, что на гитаре (жаль — арфы нет, не послушать!). Наверное, лучше всех в этом зале. Но поют под его аккомпанемент другие. Конрад рассказывал, что при дворе Ильдани ценили хороший голос. И говорили: родись Анри двумя веками раньше и не выбери военную службу — стать бы ему менестрелем. И неплохим.

Полтора года назад пуля в грудь и ледяная вода Месяца Рождения Весны навсегда лишили Тенмара голоса.

Серж осторожно покосился на подполковника. Как можно незаметнее. Анри чуть грустно улыбнулся. И заиграл что-то бесшабашно-веселое, задорно-плясовое. Милосердный Творец, как он может смеяться? После всего, что случилось с ним, с его товарищами, с восстанием, со страной?!

В Восточной армии маршала Брайана Аллена всё было иначе. Шутки — грубее, субординация — жестче. Но там Серж хоть не чувствовал себя унылой бескрылой курицей — в стае свободных диких птиц!

К Восточной армии он тоже привык не сразу. После родного-то дома. И если б не Роджер — возможно, не привык бы никогда. Но дружба скрашивала одиночество и тоску.

Всё было более-менее сносно. Терпимо.

Пока квиринские наемники не нарушили границу. И в армию не прибыл Всеслав. Со своим штабом, офицерами-словеонцами и тремя полками северных дикарей.